Category: Сказки

 

Ольга Васильевна Васильева

Все сказки должны начинаться с Жили-были…
Так положено по самым сказочным канонам.

А я начну вот так: жила однажды просто – женщина.
Обыкновенная. Со своей судьбой, каких тысячи и миллионы, со своими бедами и трудностями. И радостями – маленькими, женскими, даже от того, например, что нынче так славно пахнет начинающейся осенью, и асфальт блестит от влаги, и туман уже осел в низинах, а дальняя роща стала красновато-желтой.
И от всего этого такой восторг – совсем беспричинный охватывает, словно счастье ждет вон за тем углом, и каблучки стучат, словно подгоняют его приход…

Конечно же, она должна была ждать и искать любви.
Единственной, самой необыкновенной…Самой чудесной.
И – чтоб навсегда.
Но вот только заблудилась ее Любовь в дальних странах, а может – в ближних лесах.
А может, прошла мимо нее неузнанной и не вернулась более…
А любить хотелось!
Так сильно, чтоб расплавиться в нежности, в том, кто придет – и узнает, как же много счастья она отдаст Ему. Одному на всем большом свете!

Ах, как легко обмануться фальшивым цветком, чужой лаской, ненужной и лишней, звонкой, как кусок жести на крыше…
И блестящей, притворившейся красотой…
По всем длинным и пыльным дорогам жизни прошла она, обманывалась, хотела обмануться, теряла и получала: знание того, что же есть ЕЕ счастье.
Как часто чужая любовь смотрела в ее глаза блестящей нежностью – чужой нежностью.
Не ее.
И даже этот блеск не мог скрыть скудости приносимой скаредной любви…
Оказывается, и такая любовь – бывает.
Отмеренная, разграниченная, скупая и совсем холодная.
Как и те, кто приносит ее в дар…
И – оскорбляются, что этот дар не был оценен. Не потому, что жаль Любви.
Обидно, что вот такого успешного, блестящего – не оценили по достоинству. Что отвергли. И тогда быстро подыскивается удобное объяснение: она просто неспособна оценить его и его приношения.

Все это надо было пройти.
Чтоб понять Жизнь. Людей. Себя.
Чтоб узнать Его – единственного, когда встретится…
Сколько же надо было пережить – одной, одинокой, чтоб понять Его – непришедшего Любимого….И простить – за то, что он так медлил…

Да, она встретила Его.
Спустя годы. И узнала тотчас же!
Нет, она ничего не боялась, кинувшись ему навстречу с распахнутым сердцем и душой.

Что же было потом?
А я не знаю.
Сказка еще не закончена, да и закончится ли когда-нибудь – Настоящая сказка о Любви…

Ольга Васильевна Васильева

“Я Вас люблю!”

Не отрываясь, глядела она на эти строки…
Она ходила по комнате, сжимая руки перед собой, из одного угла в другой, и не замечала ничего вокруг. Ей не нужно было закрывать глаза, чтоб увидеть его: его глаза были перед нею, его губы шептали: “Я Вас люблю!”
И целая вселенная открывалась перед ней, падали звезды и рождались новые миры, и в этот самый миг рождалась она сама…Весь мир, ее самое – все перевернули Его слова…
Сердцем она видела, чувствовала его через тысячи километров, и она смеялась от счастья…со слезами на глазах!
Невозможно, не может быть так много счастья! Не бывает…Но есть Он….
Значит – есть Жизнь, есть Любовь, весь мир. Совсем другой мир!

Ответ написался сразу: «ДА! Вы слышите?! ДА! ДА! ДА! ДА! Я так счастлива…»

В этот вечер все изменилось в их жизни.
Навсегда – потому что уже неважно было, будут ли они когда-либо хоть один день вместе. Но никогда не уйдет это счастье, эта минута, эти слова, переломившие всю жизнь… И открывшие ее заново.
Это было. Случилось.
И уже навсегда. Как была вот эта звезда, эта ночь, в которую ей так и не удалось уснуть…

——————

Он курил на балконе, не замечая ничего вокруг. Кроме вот той звездочки, что сейчас сияла ему навстречу, и где ждала его Она…
Мистикой, да что там – просто помешательством казалось все, что происходит, и разум противился этому. Что, что случилось на деле! Ведь ничего. Ну…ничего….
Только…и звездный мир, и мостик, где она ждала его каждый вечер в 11 часов – они были такими реальными, что становилось страшно…
Они становились Жизнью, а все, что было кругом, стало…словно за пеленой, неявным и нестрашным.

И Он… шагнул на мостик. Там, сразу за Млечным путем, который был так близок в эту душную августовскую ночь….
В ушах зазвенело, теплый ветер дунул в лицо, разметал волосы.
Он почувствовал под ладонями шершавую поверхность камня и открыл глаза: и сам не заметил, когда зажмурился.

Он стоял на мостике. Обычном каменном изогнутом мостике, с перилами из ноздреватого розового камня, каменной же плиткой под ногами, а внизу несся поток…нет, не воды. Или воды? Но тогда подсвеченной, сверкающей…
Темное, словно бархатное небо пеленой окутывало все вокруг, и звезды сияли на этом бархате, как огни фонарей. Или …фонари? Нет, некоторые стекали вниз, в поток и терялись в нем. Вдали виднелись деревья, светлые полянки – розовые, голубые, желтые.
Он встряхнул головой: снится?
И вздрогнул, когда Его руки кто-то коснулся. Рядом стояла Она.
И …все. Уже совсем неважно было, что и почему. Она была рядом.
Сказка.
Или реальность.
Он видел Ее улыбку, до Него донесся легкий аромат сирени – ее духи. И нежная рука лежала в Его ладони.
А глаза…говорили с Ним, улыбались, страдали, звали и ласкали…
Все, все, что было не сказанным за долгую прожитую жизнь, было в них.
И все – Она отдавала Ему…

Они сидели рядом на террасе того самого дома, что однажды привиделся Ему во сне, и Он нарисовал его. Вокруг была все так же бархатная ночь, она окутала их, как плащом.
Тишина нарушалась лишь звуками рояля: кто-то, осторожно перебирая клавиши, играл и звуки падали в эту тишину, как капли, словно были частью ее.
Лист с дерева, кружась, упал к Ней на волосы, и Он снял его бережно, едва касаясь Ее волос, со всей нежностью души своей…
Ее рука лежала в Его, Он чувствовал ее тепло, и было такое чувство, что века, годы сейчас проходят, обтекая их и не смея нарушить вот это Их единение…
—————————-
Он очнулся на своем балконе.
Роса лежала на перилах, и руки стали влажными, когда он поднялся со стула – ноги затекли.
«Сколько же я так просидел, заснул там, что ли, – с досадой на себя подумал Он. -Завтра же рано на работу».

Будильник зазвенел пронзительно и тревожно, как всегда, когда поздно ложишься.
Он открыл глаза, потянулся до хруста, сбрасывая на пол простыню.
И замер внезапно: на тумбочке у изголовья лежал тот самый странный сиреневый лист с дерева из его сна.
——————————————————————————————

С тех пор они часто виделись там, на мостике.
Он отдыхал душою там, с Нею рядом. Он улыбался, когда Ему хотелось улыбнуться, и молчал, когда не хотелось ничего говорить. Чудеснее всего было то, что Он ЗНАЛ, отчетливо знал в эти минуты, что ни одно самое тонкое движение души Его не останется незамеченным и непонятым, не разделенным Ею.
Чувство полного соединения, необыкновенной легкости, счастья и покоя охватывало Его. Как никогда не думалось, не мечталось прежде.

Наверное, надо пройти долгий путь к самому себе, чтоб почувствовать и понять, как важно услышать вот эти тонкие впечатления души своей.
Только в зрелые годы начинаешь видеть и ценить те стороны жизни, которые были прежде закрыты суетой, достижением кажущихся такими важными, целей и жизненных благ.
И вот прошло время.
Достигнуто все, чего хотелось. Или, по крайней мере, есть все, что и у других.
И тогда приходит чувство потери чего-то важного, что прежде откладывалось на потом…
А Потом уже наступило. И…а что же потом?
————————————————————–
Потом случилась Жизнь, поделенная на Двоих.

 

Ольга Васильевна Васильева

Каждый вечер встречались Дама и Художник на своем звездном мостике.
Рука в руке бродили они по Звездному миру, по лунным дорожкам, полянам, полным цветов, слушали тишину…Сидели на скамеечках под ивами, и ветви склонялись до земли, скрывая Их даже от добрых взглядов.

Потому что – как часто, искренне желая кому-то добра, люди не задумываются, а будет ли это добром и для другого…Мы часто встречаем в жизни тех, которые хорошо знают, как НАДО жить. Что такое хорошо, а что – плохо, что такое счастье и как достичь его.
Я всегда боялась этих людей: уверенных, знающих все обо всем, идущих по жизни, как по мощеной дороге, и несущих добро окружающим. Деятельное добро. Искренне, от души. Знаете, вот такие – энергичные, всегда доброжелательные и бодро-веселые…
Самые страшные люди…
Не задумываясь, они ломают чужие судьбы, меняют чью-то жизнь непоправимо, только оттого, что они знают твердо: так лучше!
Вы встречали их на дороге жизни, правда? И терялись перед этой пустой, лучистой уверенностью…И сами чувствовали себя неловкими, неуверенными, словно глупели сразу, словно разом вот эта победная пустота забирала и жизненный опыт, и тонкость чувств, и ощущение полноты жизни…Становилось неловко за легкомыслие, за ненажитые блага, о которых как-то забывалось до сих пор.
За глупости, чудесные, безрассудные мысли и поступки, на которые способен только тот, кто Осмелился…!
Посмел жить так, как хочет Душа.
Как нужно сердцу…

И опять я ушла от Них…Пусть побудут вместе, вдали от всех…
Сейчас, когда Они, наконец, были рядом, все стало возможным для Них.
Воздух вокруг дрожал и переливался радугой от осязаемой Нежности улыбок и прикосновений рук…
Синяя птица касалась лиц крылом, звезды падали в подставленную ладонь, словно снежинки зимой.
А цветочные поляны были точь-в-точь, как на Его картине…
И тот самый странный дом показался среди деревьев, на звездной поляне: с колоннами, обвитыми плющом, с террасами, утопающими среди придуманных Им цветов, каких не бывает в жизни…
С балконами, по которым взбирались вьющиеся розы…
И запах, кружащий голову, сводящий с ума…
Запах Сказки, Чуда…Любви!

Мне часто снится этот Дом…которого не бывает.
И крыльцо, старое, с каменными перилами, уцелевшими только с одной стороны. Облупившиеся от времени стены, где видны кирпичи сквозь слой потускневшей известки. Буйство зелени вокруг дома, заросшие дорожки, подступающие к окнам кусты сирени и жасмина. Гнездо дикого голубя на елке, выбившаяся из распахнутого окна на втором этаже белая занавеска, развеваемая ветром.
Звуки рояля,так трогающие сердце в этот поздний час, словно плывущие над этой вот ночью, прозрачной и тихой.
Чьи-то руки так бережно касаются клавиш, что мелодия, кажется, рождается под пальцами и постепенно замирает…чтоб вновь родиться и плыть над этим, замершим от Ожидания, садом, влажным и тихим…
И Он рядом…слушает тишину, которая кажется еще пронзительнее вот от плывущей мелодии….
Дымок Его сигареты смешивается с запахом ночных цветов, пахнущих совсем одуряюще. И уже невозможно понять, где явь, а где – придуманная Ими Сказка.

Ольга Васильевна Васильева

И напишется новая сказка…

О светлой дороге под луной, среди темных деревьев…
По которой все шел усталый художник, и которая все никак не кончалась…
И тогда нарисовал он домик у дороги, маленький, под острой крышей, со светлыми окошками, которые далеко мог разглядеть усталый путник.
И не было ничего кругом, темные густые деревья, заросшая травой дорога сквозь леса – неведомо куда ведущая дорога…и вот этот домик – такой единственно светлый под полной луной…
Когда сумрачно и серо на душе, и не знаешь, куда идти, чему верить, как жить – выйди на эту дорогу. Постой под сумраком деревьев, подумай о том, куда ведет лунный свет, пятнами лежащий на старой дороге…

Твоя ли она – эта дорога…
Рискнешь ли уйти от света фонарей в неуверенность и зыбкость сумерек деревьев, расслышишь ли в их шелесте – Тишину и покой души своей…
Пустишься ли в дорогу – один, темным лесом, под ночной луной – грозно прекрасной в черном небе…
Дойдешь ли до полного ожиданием домика у дороги, где всегда, всегда горит окошко…
Кто-то ждет там, у огня усталого путника, так ждет!
Чтоб коснуться виском холодного и влажного от ночного ветра плеча, заглянуть в глаза – и принять твою душу в свою…

Не затем, чтоб удержать – но обогреть…
И ждет тебя трудное испытание: как же трудно поверить, что и на темной дороге можно отдохнуть душой, найти Дом…пусть маленький и бедный, но Твой…Где с твоим приходом начинается жизнь: ярче горит огонь в камине, теплее ложатся складки пушистого пледа на колени, дымится чашка с чаем на маленьком столике, покрытом синей салфеткой, и пахнет сдобой корзинка с пирогами…
Но дорога ждет…
И вот ты уходишь вдаль, и скоро домик совсем потеряется среди темных деревьев…
Ты часто будешь думать о нем, вспоминать то единственное чувство возвращения к себе…
В дальнем краю, среди синих морей, молочных туманов и пыльных городов ты будешь вспоминать его, как единственное счастье…
Теплым ветром, светлым дождем Воспоминание приходит к тебе, возвращается посреди самого шумного веселья или самой нужной работы…Повеет запахом ночной травы, сгоревшего полена в камине, теплого пирога…Осветит нежной улыбкой любящего сердца…
И однажды…
Да – однажды.
Ты всей душой захочешь вернуться.
Торопясь, пустишься бежать по ночной дороге, и каждая ветка будет препятствием на твоем пути к милому, позабытому счастью…
И вот уже видны светлые знакомые окна…и кто-то ждет тебя на пороге…Все эти годы, каждый день, каждую минуту – ждет.
Прошли годы, изменились времена, но неизменным осталось горячее сердце и любящая душа…
Вот и все, мой друг.
Это была сказка Ожидания.
Она никогда не кончается, потому что Ожидание – вечно. Предвкушение счастья.

Ольга Васильевна Васильева

Вот опять ночь и снова приходят сказки.
Которые я пишу лишь для одного человека на всем свете.
Чтобы oн улыбнулся, читая все это.
Чтобы знал, что я всегда думаю о нeм.

Что люблю…

Итак, как же мне начать на этот раз…
Жили были двое.
Долго жили, каждый проходил свой путь, ошибался, был счастлив, терял и приобретал.
Просто — жили.
И они ничего не знали друг о друге. Наверное, сталкивались десятки раз в дверях метро, магазинах, сидели рядом в троллейбусе, и расходились в разные стороны, так и не узнав друг друга.
Две песчинки в многомиллионном городе. А потом и вовсе развеялись по свету.
Каждый — со своей жизнью, своей сложившейся судьбой. Хорошо ли, худо ли, но жизнь была, в основном, прожита, выросли дети, ушла молодость. Что осталось? Грусть по ушедшему, заботы будущего, будни настоящего.Серая лента будней, изредка прерываемая искрами событий и праздников.
Все устоялось, все решилось.Все предопределено.То, что называют: жизнь сложилась.

Только вот почему-то в этой сложившейся жизни так часто приходят неудовлетворенность собой, бессонница, порождающая темные мысли: зачем…
Тоска обыденности, которая душит самое светлое. Что-то утрачено в жизни. Потеряно. Но что?!
Молодость,- думаем мы и грустно вздыхаем. Это то, чего не вернуть. А значит, и грустить незачем.
У всеx бывает. И, удовлетворившись этой мыслью, идем спать. Вот только завтра снова наступает ночь, и снова нет сна. Его заменяет книга, музыка, компьютер, телевизор. Все, что помогает не думать…Забыться. Расслабиться.
Кофе, коньяк, сигарета. 4 утра. Все, теперь уже устали, можно попробовать ненадолго уснуть. А через два часа, собираясь на работу и глядя в зеркало на свое лицо, где вмeсте с бессонной ночью отпечатались все до единого прожитые годы…вздыхаем: возраст, куда денешься.
И, шаркая ногами по асфальту, плетемся на работу, которую отбываем так, как и полагается в нашем возрасте…
Но вот однажды…
Так всегда случаются все самые важные вещи: однажды…
Ты читаешь чьи-то слова в Интернете, или слышишь чей-то разговор. И оборачивается для тебя невинная фраза — откровением души. Трогает тебя, потому что именно этого созвучия слов ты ждал, чтобы понять для себя что-то главное…И вот кто-то посторонний вдруг говорит так, словно он заглянул глубоко в твою душу…
Удивился человек. Заинтересовался. Откликнулся.
И вот уже два посторонних человека, обременные возрастом и жизненным опытом, привыкшие не доверять особенно никому, они вдруг начинают говорить взахлеб друг с другом, до утра всю ночь, о самом сокровенном, и чувствуют, слoвно знали друг друга всю жизнь…Так знакомо и близко все, что говорит он, о чем думает она…Ты не одинок больше, человек. Вас двое. Две души, которые живут и чувствуют одинаково. Звучат на одной волне.
Вот, собственно, и все. Огонь зажегся, и он будет гореть вопреки всему. Потому что невозможно забыть уже, что такой человек Есть.
А глаза сияют, и все получается, и годы уходят с лица, по-молодому вдохновенного. А если ночью не спится — то от счастья, перехлестывающего через край — так полна душа. И возвращается вкус жизни, ее краски, по-новому приходит понимание музыки и стихов. Они созвучны мелодии сердца. Счастья. Подарок жизни.

Ольга Васильевна Васильева

Итак, я расскажу вам сегодня сказку о Художнике.
О его пылкой гусарской натуре, о любви к жизни и риску.
И — о Любви, конечно же.
Потому что ни жизнь, ни сказки не бывают без любви.
Самой сказочной, самой удивительной. Из-за которой и живут, и рискуют, и умирают…

Искал Художник новых впечатлений жизни на полянах Интернета.
И не только там: море и солнце, сосны и дюны, люди и сама природа — все открывало ему свою суть. Позволяло заглянуть в душу.
Прозрачная ледяная вода апрельских волн, штормовой соленый ветер, риск — вот что заставляло Его почувствовать Жизнь.
Которая, как ледяное вино, искрящееся и золотое, пузырьками адреналина вливалась в Его кровь.
Он знал, что такое — Жить, как дышать: полной грудью, взахлеб, свободно и просторно…Получая и отдавая. Жить сейчас. Этой минутой, как последней…
Много ли на свете тех, кто может, умеет жить каждой минтой, кaк последней? Проживать ее — полностью. Впитывать впечатления жизни всей кожей, всем сердцем…Обнаженным и открытым миру.

Есть те, для кого каждодневный риск необходим.
Их натура — отвага. Борьба — их стихия.
Они могут бродить в грозу — молнии пощадят их.
Взбираться на самые высокие горы без подготовки и помощи, плавать в штормовых волнах, пройти, не сгибаясь, под пулями — и остаться невредимым…
Судьба словно бережет их, а они снова и снова испытывают ее…и себя.
Пока…Ах, это «пока»…!
Глупое стечение обстоятельств, чрезмерный риск, время, которое крадет силы, оставляя натуру той же…и вот — неудача. На этот раз.
На последний раз…

Что же это все значит?
Игра с жизнью, судьбой?
Или испытание себя?
Или же — просто СМЕТЬ жить. Так жить, чтоб не согнуться, даже головы не склонить никогда.
Безумная отвага, как огонь, горит в их крови и не дает покоя.
И люди, и вещи — все открывает им свой смысл, тайны, свою сокровенную суть, словно их только и ждали…А может, ждали?
Прикосновения горячего сердца, щедрой души, чутких рук…
Что же мы называем талантом…может быть, вот такое умение Жить и чувствовать Жизнь…И тогда все, что Он захочет, ложится послушно на Eго ладонь…Только позови.

Вот таким был Художник.
И таким — навсегда полюбила Его Дама…
Его и нельзя было любить иначе, чем — Навсегда.
Разве можно не отдать Ему всей души, всего сердца, всей жизни своей…
Идти за Ним — хоть на край земли, хоть на одну минуту — только чтоб быть рядом. И ради этой минуты оставить все, всю прежнюю жизнь — и никогда не пожалеть о том…
Она знала: все, что угодно Она сможет найти рядом с Ним, но не покой и не то, что зовут люди благополучием.
Счастье и печаль — без границ.
Бесконечную любовь — и тоску забвения по временам…
Огромную нежность — и отстраненность Его, когда с той же страстью Oн отдает себя делу, творчеству, новым впечатлениям, мыслям и друзьям…

Все, все знала Она…с самого начала — знала.
И готова была все принять с Ним. Зная и то, что наступят дни, когда Он будет забывать и о Ней…
Нет, не потому, что стал меньше любить.
Но потому, что таким уж Он уродился — отдавать всего себя, что бы Он ни делал.
Исчезать по временам, не сказав ни слова — и приходить через несколько дней с виноватой улыбкой, немыслимым цветком, Бог знает, где добытым, с пылкими стихами на языке давно забытых трубадуров…
И словами: «Я больше не буду…»
Она знала и видела в Нем все это — и все это любила…
Его мальчишескую легкость, неожиданную улыбку, как подарок…
Потому что невозможно, нельзя, немыслимо было не любить Eго навсегда…

Рядом с Ним Она научилась не задавать вопросов — но Ждать.
Ждать, когда Он сам принесет к Ней все, высыпет на колени Eй пестрый ворох впечатлений жизни, сумасбродных приключений и мудрых, выстраданных мыслей.
И только не скажет Eй о том, как рисковал, добывая эти впечатления.
О том, кого спас, вытащил из жизненной передряги, рискуя собой…
О том, как случилось, что о Eго безрассудной храбрости толкует весь город — а Oн не сказал ни слова. И отшутился, отвечая на заданный вопрос.
Так берег…

Она научилась не спать ночами от вечной тревоги за Него — и встречать легкой улыбкой привета и нежностью…словно не было этих мучительных дней ожидания…
Потому что…а разве можно иначе…
Просто — такой Он человек, и любить Его можно только вот так — до конца, до самого донышка принимая Его и все, что есть с Ним.
И быть самой гордой, самой счастливой своею удивительной Любовью, удивительной и неповторимой. Потому что — Его. Только Его и навсегда.
Его нельзя забыть.
От Него нельзя уйти или изменить. Потому что — как можно забыть себя, уйти от себя самой.

Как часто, не выдержав труда в Любви, мы уходим проживать не свою, чужую судьбу. Поддавшись на уговоры близких о том, что все должно быть иначе. Легко и спокойно…
И вот — рядом чья-то любовь. Преданная, искренняя. Отдающая себя.
И все хорошо, и дни идут за днями гладко, спокойно, безоблачно. Даже в самые пасмурные дни.
Вот только…не своя любовь дышит рядом длинными бессонными ночами…
Чужие ласки, как кандалы, постыли и тяжелы.
И невиданной сказкой вспоминается та, прежняя жизнь, с ее вечными тревогами и неустроенностью. Счастьем, которое не узнали вовремя.

Нет, не нужно изменять себе.
Только вот найти в себе смелость сохранить себя, то главное, что есть, что дает возможность видеть больше, смотреть — дальше, чувствовать сильнее…
Все стихи, песни, музыка — все написано для тех, кто Может их услышать и почувствовать.
У кого есть то, что позволит разглядеть и услышать глубину и мудрость слов,звуков, красок…
Позволить себе жить и любить.
Совсем, до конца, забывая себя и весь мир, и открывая новый мир в себе.
Как в сказках…или в жизни.

Ольга Васильевна Васильева

Жил-был художник, у самого синего моря.
Как все жил.
Бывали светлые радости и темные полосы нерешенных проблем, бед, каждодневных неприятностей.
Все, из чего и складывается жизнь.
И чем начинаешь дорожить только тогда, когда теряешь.
Радости и заботы, когда они повторяются ежедневно, становятся обыденностью. Тем, что не ценишь, потому что это есть всегда. И не может быть иначе. От этого уходит острота чувств, простой радости жизни.
Приходит ее величество Серая Привычка. Королева будней.
Которая не умеет радоваться.

Но и она не справилась с художником.
Не потерял он светлой каждодневной радости.
Умения удивляться.
Видеть мир заново каждый день. И каждый день жить, как последний.
И все же натура человеческая, а особенно, творческая, искала свежих впечатлений, новых мыслей, неожиданных встреч. Пищи уму и сердцу.
Романтики жизни.
Поэтому он часто гулял среди звезд Интернета, охотился на звездных полянках за новыми мыслями, ловил исчезающих бабочек мимолетных впечатлений. И вплетал их в разноцветное покрывало жизни. Чтоб отдать все это людям. Это и есть свойство истинного Таланта.

И вот, однажды, упала ему под ноги птица.
Сизая, непохожая на другие, виденные ранее.
С подбитым крылом, она отчаялась и измучалась в долгом полете, потеряла дорогу и упала.
Конечно, добрый художник подобрал ее. Согрел своим дыханием, укрыл в крепких ладонях. Ожила птица. Даже цвет изменился.
Оказалась сине-золотой.
«Ты и есть синяя птица счастья?»- спросил художник.
«Ох нет, это — просто я. Извините.» — смутившись, ответила птица.
— «Но я могу удержать вас на краю, когда придет нужда. Могу.
Вот только вы мне должны поверить. Совсем, до конца. Больше, чем себе Поверил художник. Потому что ему очень хотелось поверить.
Но холодный ветер Жизненного опыта остудил его сердце. «Как можно верить этой птице, что она может. Она не смогла помочь даже себе!» — нашептывал он.

Есть в жизни то, что не подчиняется рассудку, жизненному опыту. Не поддается анализу. Когда надо просто — поверить.
Совсем. Дo конца. Без оглядки.
Вот и художник не смог до конца поверить. Рисковать. Постоял, подумал художник — и отпустил птицу.
Долго не хотела она улетать. Все кружила, все надеялась…
Но так и не дождалась протянутой, зовущей руки.
А потом, когда золотая искорка растаяла среди звезд, превратившись в одну из них, — стало пусто вокруг…
Точно, улетев, унесла она с собой все сверкание звездного мира.
Долго стоял он и смотрел в пустое небо.
И утешал себя тем, что птицы, особенно синие, не живут в неволе.
И не хотел думать о том, что неволя бывает, когда держат руками, а не сердцем…

Прошли дни. Забылась птица, и все, что связано с нею.
Вот только в осенние ночи голубых звездопадов, когда звезды потоком льются с небес в подставленные ладони и исполняют самые сумасшедшие желания, он стоит на балконе, запрокинув голову, и смотрит в звездное небо. Как будто еще можно разыскать потерянную золотую искорку своей души…

«…. и вот пришел художник домой.
И он взял, и раскрыл. Нет, не окно, хотя оно было достаточно широкое и выходило в сад.
Он взял свое больное сердце, сделал в нем огромную дверь, и широко открыл ее.
И растаявшая было в необозримой дали сине-золотая птица вдруг услышала звук открываемой двери, которая была в открытом сердце художника.
А художник остался ждать. Когда вернется та сине-золотая птица…..
Ибо это и была та самая Синяя Птица, о которой говорили, что ее нет.
Но художник верил в Синюю Птицу.
И она прилетела.
И, когда она прилетела, художник сварил ароматный чай с плюшками. И они говорили, говорили и говорили. Они говорили столько времени, сколько каждому из них отпущено было…
Но им было все равно, художнику и птице, сколько им было отпущено.
Ибо им очень нравилось говорить друг с другом. Пить чай и есть плюшки.
Слушать музыку и смотреть художниковы картины, которые он рисовал для птицы.
И больше ничего не было. Все вокруг, то, что называется бытом, просто стало невидимым.
Остались только птица и художник. Художник взял, и нарисовал портрет птицы.
А она спела ему песенку о том, что все вокруг хорошо и спокойно…«
С.К.

Ольга Васильевна Васильева

Сказка, пришедшая ночью, когда почему-то немеют руки, кружится голова,
и не верится, что рассвет придет…

Итак, в скалистом темном краю, где редко увидишь солнце, а небо всегда серое и низкое, и густое настолько, что его можно резать ножом, случайно заблудилась синяя птица. И стала она искать, где же ей переночевать, потому что ночи были темными, и рыскали там злые молнии.

Не было ничего в том краю, одни лишь голые серые скалы. И яркие звезды просвечивали в тех местах, где молнии разбивали небесную серость.
И тогда врывался ветер, пахнущий озоном и свободой.
А к утру снова надвигался серый туман и серость казалась незыблемой.

И росло там всего лишь одно дерево.
На самом краю скалы.
Не буду о нем рассказывать, потому что его описал один звездный
художник, и сделал это так хорошо, что оно стало настоящим.
С корявыми, но такими крепкими и надежными ветвями. Которые не пропускали даже злые молнии.
А ночью там были видны звезды. Яркие, как мечты.

Была в тех местах и деревня. Люди в ней настолько привыкли к низкому плотному небу, что хранили на нем свои вещи, как на антресолях.
Не бывало в той деревне ни ветров, ни бурь, дождик всегда шел теплый и мелкий, и никто не знал ни солнца, ни звезд… Дни были такими же серыми, как ночи. День шел за днем, неспеша, лениво и спокойно. Без бурь, без событий, всем всегда хватало работы и еды. Неторопливо текла там жизнь, как илистый ручей, и народ был таким же неторопливым, основательным. Редко, редко случалось, что вспыхивала искра в глазах человека. И становился он беспокойным, забывал о привычном течении жизни, о довольстве и искал …а что же он искал? Словно пораженный внезапной болезнью, бежал он туда, где размыкались тучи. К дереву.
И никогда более его никто не видел. Сгинул человек.
С годами дерева стали бояться, говорили, это место проклято.
Надежное спокойствие обыденности оплетало волю и ум серой паутиной низкого неба. Таяли искры в глазах, и становились они серыми. Как у всех.

Вот в этом самом краю и заблудилась синяя птица.
Прилетела издалека, присела отдохнуть. Там было много корма для птиц, и все птицы были большими: когда садились на ветку, то дерево гнулось под их тяжестью. И так вот жила она там, день шел за днем, незаметно, в тишине и довольстве, в покое… И отяжелела птица, попробовала взлететь однажды — с трудом смогла подняться в воздух.
Подошла она к озеру, посмотрелась в воду, кaк в зеркало, и ахнула: на нее смотрела оттуда сытая индюшка с голубоватыми перьями.
Все, что осталось от синей птицы…
Изо всех сил пустилась она бежать к Дереву. Туда, где разрывы туч, где молнии, где пахнет озоном гроз и свободы!
Подставило дерево свои корявые ветви ей навстречу, закрыло от хищных посторонних взглядов, от ветров потерь и бед…
И вновь стала птица синей, как небо в разрывах туч, сверкающей, как молнии, как счастье…

Ольга Васильевна Васильева

И вот однажды они встретились — Дама и Художник.
Наяву, не в звездной сказке.
Ведь случается и так, что сказка становится явью, сказочные герои оживают и приходят в нашу жизнь…
Вот и с ними так случилось.
Их Любовь не ушла от стуж, горестей, бед и разлуки, она выжила и после самых страшных испытаний для любящих — опасности потерять друг друга
навсегда…
Любовь сделала реальными и сказочный мир, и Даму, и Художника.
И Oн написал прекрасную картину — о нежности и страсти… о желании, чистом и обжигающим, как лесной пожар, и таком же неукротимом…
Пришли к ним новые слова — полные тоски, нежности и ласки, взамен сдержанной и робкой нежности…
И это было верно — все в жизни и любви должно быть рассказано здесь и сейчас… Немедленно. Потому что — как часто судьба не дает нам другого
шанса сделать самых дорогих людей счастливыми — просто сказанным словом, откровенной лаской и нежностью… И им дано было встретиться в жизни…
Ненадолго. На день… Полный солнца и света, улыбки и счастья… робкого прикосновения рук, взглядов… Короткий — каким всегда бывает
единственный день в жизни, подаренный Звездами на счастье…
На ночь — самую длинную — потому что в ней поместилась вся жизнь, непрожитая вдвоем…
Самую короткую — потому что каждая из дорогих секунд проходила так быстро!..
Полная узнавания, жадного и бесконечно нежного, так, чтобы на всю жизнь запомнить…прикосновением губ, рук, взглядом…
Отрывочных слов, стесненных и сумасшедших…Смятенных улыбок, прерванных поцелуем…Бесконечно острым ощущением счастья — оттого, что предстоит разлука — скорее всего — навеки…
Набегавший сон, как волна, уносил то одного, то другого из них на несколько минут — и тут же наступало пробуждение: так жаль было засыпать и терять даже и несколько дорогих и неповторимых минут…В старых сказках говорится, что за час, минуту — можно прожить жизнь…
Ее можно прожить за один день — вместе. За одну ночь — прожить и узнать, как могло быть, если бы…
Наступило утро — яркое, беспощадно прекрасное утро, которое несло разлуку…
Вероятно — навсегда…

И все же… и все же…
Все это — счастье, что было дано узнать, как это Может Быть…
И расставание — нет, не горечь…
А счастье, потому что встреча — Была!

Наверное, можно бояться сильных чувств, бьющих через край. Наверное, с ними трудно в повседневной жизни. И мы инстинктивно выбираем более спокойные отношения, ровные и стабильные…
И это верно — для долгой, неизменно благополучной жизни.
И все же — когда нечего терять, когда жизнь уже прожита, и многое за плечами — жаль того единственного часа, когда ты побоялся рисковать… быть счастливым. На час.
Чтобы проиграть благополучие и надежность — и выиграть — Счастье… пусть даже и на мгновение…

Самолет поднялся в сверкающее ясное утро, оставляя за собой прожитые день и ночь вместе… А на самом деле — целую жизнь…
Вечером Дама и художник снова были вместе — на своем старом мостике, сложенном из крепкого лунного камня…
Все было, как прежде вокруг — и звездные полянки, полные несбывшихся снов, и разноцветные звезды мечты…
И все изменилось — потому что приобрело и цвет, и запах, и жизнь — так же, как и привычный нежный поцелуй в письмах, теперь уже горьковатым привкусом расставания трепетавший на губах…

Рисунки С.К., написанные специально для этиx сказoк.

Ольга Васильевна Васильева

Dавайте, я вам расскажу о том, как в один прекрасный день (или ночь, неважно!) встретились между звезд двое. Немолодая дама с потертой судьбой и молодой красивый художник, немного хипповатый, как он говорит.

Почему, между звезд?
Так, а где же еще может проходить Интернет-сеть?! Там она, между Большой и Малой Mедведицами. Извините за избитые названия созвездий, мне других на небе просто не найти, а без очков я вижу только Полярную звезду в ясную ночь.

Они жили так далеко, что только сердцем могли увидеть друг друга.
И Он нарисовал для них другой мир — звездный.
Он рисовал так хорошо, что звезды стали настоящими, океан неба заплескал волнами вокруг розового, старого и горбатого лунного мостика, а сам мостик оказался крепким, как и полагается старому камню.

Там были звездные полянки, усыпанные лепестками сказанных и несказанных слов, молочные туманы близости, прячущие от посторонних глаз то, что предназначено только для двоих.

Там звучала музыка. Конечно же, это была испанская музыка — страстная и томная, открытая и таинственная, нежная и туманящая голову.
Она звучала так тихо, что ее слышало лишь сердце, и так громко, что ее нельзя было не услышать.

Там можно было рассказать всю жизнь одной лишь улыбкой иронии над прошедшими в хлопотах о Ненужном, годах.
Можно задать самый важный вопрос другу всего лишь движением ресниц.
И получить ответ, прочитав его в глубине глаз.

Там можно было не опасаться Непонимания, глухоты душевной.
Того, что ранит нас больнее всего, потому что именно близкие люди наносят нам самые глубокие и долго не заживающие раны.
Тогда нам приходится защищать движения своей души потоком суетливых слов.
И уходит прекрасное чувство единения, близости без предела, которое в самом начале так хотелось назвать любовью…
Но всегда случается так, что из двоих неизмеримо больше страдает тот, кто сильнее, душевно тоньше, чувствует острее…
Потому, что он понимает то, что не может и не хочет пoнять другой. Мешает глухота душевная, да и уж очень некомфортно жить с обнаженной душой.
А, чтоб доверить свою душу другому, нужны сила и мужество, и смелость Полюбить…
Вот где высочайший риск в жизни — довериться Любви полностью, открыться до конца…Забыть себя.
Та самая Истина, для которой компромиссов — нет!

Но я снова ушла от моей сказки… И вот, каждый вечер, когда все домашние уходили отдыхать и заниматься своими делами, смотреть телевизор или болтать по телефону, включался компьютер, Интернет…и приходила сказка.
Та самая, которую Он нарисовал, не жалея души и сердца.

И Она снова бежала к Нему по лунному мостику.
Бежала, неся Ему все самое важное и дорогое, что произошло за день — мысли о Нем — и жизни, нежные улыбки и тонкие впечатления души: от упавших на землю золотых листьев, которые сегодня было жалко убирать — так славно они пахли осенью, надеждой, теплом. О том, что вот, взгляну на небо, уже неяркое, и подумаю: «Он!»
Там, где-то под этим же небом. Новая музыка пришла — рассказать Ему. Все самое прекрасное — для Него.
Она встречала его на мостике, смотрела в Его глаза, и каждый раз испытывала такое острое счастье, до слез!
Потому что Он понимал и принимал все.

Она доверчиво протягивала Ему ладони, полные сверкающих камней уже известных и новых истин.
И Он радовался Ее радости и удивлялся вместе с Ней, и приносил ей свои впечатления дня, жизни, звуков.
Они говорили взахлеб, перебивая друг друга, и молчали, слушая музыку сердец…
Просто потому, что им было хорошо вместе.
Там, на старом звездном мостике.

Вот и все.

Вы скажете: «Нет, как все?! А чем же закончилась эта сказка?»

А она и не закончилась, мой друг.
Она только начинается.

— А что же стало с художником и дамой?

Ох, ну вот это трудно сказать.
Кто-то шепнул мне, что они и теперь встречаются на своем звездном мостике.

Конечно, они до сих пор вместе, мой любопытный друг.
Каждый вечер. И каждую минуту.
Потому, что ненастоящие чувства не смогли бы создать целый мир для двоих. И подарить его друг другу.
На счастье.
Все.

Stan Getz & Joao Gilberto — Girl from Ipanema
[audio:http://produlo.net/audio/Stan_Getz_Joao_Gilberto_-_Girl_from_Ipanema.mp3]