В тот день, когда снова уехал Трубадур в далекие края, долго стояла его любимая на башне, смотрела, как облачко дорожной пыли таяло вдали…
И с тех пор не было радости и света в ее глазах.
Они начинали сиять только в те дни, когда приходила весточка от Трубадура.
А это случалось все реже и реже, а потом и вовсе перестали приходить от него письма.
Месяцы шли за месяцами, а от него не было ни строчки!
Извелась она, похудела, темные тени легли под прекрасными глазами, и все смотрела с башни, не едет ли кто.
Нет, никто не приезжал в этот тихий и славный городок, где по вечерам бывало так тихо, что можно было расслышать пенье цикад, а ночные фиалки пахли совсем одуряюще. В городском парке по вечерам играла скрипка, светила луна в полнеба, а радости не было! Потому что – душа ушла от нее, с его уходом.
И вот, однажды, в жаркий полдень заклубилась пыль на дороге, и к городским воротам подъехал всадник. Был он высок и строен, улыбчив и весел – просто оттого, что был молод, здоров, а городок, куда он попал по делам, так светел и мил. И девушки красивы. Но лучше всех была та, что стороной прошла, отвернувшись.
Удивительная красота была в ней – светлая, ясная, такая, что на сердце становилось легче, на душе солнечнее, когда смотрел на нее.
«Кто она?» – вырвалось у приезжего.
Но никто из приветливых и радушных жителей не ответил на его вопрос.
Пробыл он целую неделю в городке, но незнакомка по-прежнему ускользала от его взглядов. И вот, однажды нашел он в кармане забытую записку, что дал ему какой-то проезжий в гостинице у дороги. «Передай, прошу тебя, адрес там, на письме. Просто передай, ничего не рассказывай, хорошо?». Удивился он, но пообещал – почему не помочь хорошему человеку. Тот поблагодарил его и наутро уехал вместе со своей женой, тоже славной молодой женщиной.
Разыскал приезжий дом, куда следовало доставить письмо. Дверной молоточек сиял перед ним, но почему же он медлил постучать…Сердце сжалось, как перед грозою.
Дверь отворилась, и незнакомка, что вечно ускользала от взглядов, появилась перед ним. Посмотрела удивленно, но в дом позвала, как велит обычай.
И голос у нее был таким же чудесным, как она сама.
Низким, зовущим…
Вошел приезжий в дом, огляделся: комната была под стать хозяйке – светлой и славной, а на стене висела картина – цветок в рамке.
«Нет, – сказал приезжий, – Не это здеьс должно висеть. Я нарисую Вам картину, которая одна только может быть в этой комнате».
Женщина молчала. Так же молча она усадила его за стол, налила молока, придвинула корзинку со свежими пирогами, накрытую синей в клетку салфеткой. И все это – и распахнутая в сад дверь, где над разнотравьем гудели пчелы («Странный сад», – успел подумать он), и стол, накрытый синей с белым узором скатертью, большая синяя чашка с молоком перед ним, запотевший кувшин с молоком и другой – с полевыми цветами, и занавеска, раздутая ветром, как парус, казалось, прямо в синее небо….Все это было таким родным, словно возвращение Домой. Именно так – Домой, потому что это было больше, чем просто – дом. Но Дом Души твоей…
Ему так не терпелось начать работу над картиной, что он совсем позабыл о письме в нагрудном кармане куртки.
И он сел и начал рисовать портрет этой удивительной и молчаливой женщины, с такой грустью в глазах, словно вся печаль мира осталась в них…
Он смотрел на нее и видел ее – другою!
Сквозь пелену печали и горестей ему виделась светлая, солнечно радостная, словно сиянием полная, женщина, с ее удивительными и нежными глазами. Как солнышко.
Странный вышел портрет. Не женщину, но свет, от нее исходивший, нарисовал он.
Словно, она была – и синим небом, и ярким солнцем, и самою радостью…
И улыбнулась она, когда увидела свой портрет.
Будто и вправду, выглянуло солнышко из-за туч.
И стала совсем похожа на ту, нарисованную на холсте…
Стали собираться соседи, знакомые. Все дивились чудесной картине, и невозможно было от нее оторваться. Смотрел бы и смотрел.
«Ты, наверное, колдун?», – спросил кто-то.
«Нет, я просто Художник», – ответил приезжий.- «Но Художник, который умеет видеть в людях даже то, о чем они сами забыли».
«Да, я же забыл совсем!»- с этими словами он вытащил из кармана письмо и передал солнечной женщине. К его удивлению, все ее так и звали: Солнышко.
Торопливо, с волнением развернула она листок….
И Художник испугался так, как не пугался никогда в жизни: ее лицо на глазах словно инеем покрывалось, замерзало….остывало, как солнце зимой…
Упало письмо на пол, свернулось, как поздний осенний листок…
Перед Художником стояла красивая женщина, но холодом веяло от нее…И страшно было с ней рядом…
Соседи быстро разошлись, по-прежнему не сказав ни слова.
Художник ничего не понимал: «Да скажите же, что случилось?!»
Женщина взяла его за руку – пальцы ее были ледяными – и повела в соседний зал.
Там, на стене висел портрет мужчины и женщины. Едва узнал в ней Художник хозяйку дома.
Она была там такой же, как на его картине – солнечной, счастливой.
И мужчина рядом с нею светился тем же счастьем…
Художник присмотрелся…»Да это же мой попутчик, ну тот, что попросил передать письмо! Но он же был с женой…», – тут он осекся, замолчал…
Никуда больше не поехал из того городка Художник.
Все ждал, когда же оттает заледеневшее от горя, от предательства, от измены сердце той женщины, которую прежде звали Солнышком…
Все ждал, потому что так хотелось ему теплом своим отогреть ее, забывшую весь мир и радость его, и свет…ради униженной и погубленной Любви…
А сможет ли…
Да кто знает!
Ведь так много тепла своего надо отдать, души, жизнь положить – и не пожалеть о том ни на минуту…
Многие ли согласятся на это, многим ли по плечу такой подвиг…
Легко быть безрассудным мгновение, день, час…И трудно, невозможно трудно отдавать всего себя годами…не прося и не требуя ничего взамен.
Чтобы Любить нужна особая храбрость. Особая сила.
Что ж…будем ждать…
